Москвитяне и татары намного уступают литвинам в силах, но превосходят их трудолюбием, любовью к порядку, умеренностью, храбростью и прочими достоинствами, которыми упрочиваются королевства. Приносят татарам эти достоинства те выгоды, что они владеют множеством скота, отнятого у нас, и, так со временем возвысившись, они услаждаются ежегодными дарами от Священного Величества Вашего, [будучи], как известно, друзьями-союзниками, с которыми и прежде литвины всегда заключали договоры.

Они привычны к верховой езде, ведут войны без обозов, у них обилие вольных коней и нет городов, которые бы они обороняли. Москвитяне каждую весну из татарской Ногайской орды в обмен на одежду и другие дешевые вещи получают многие тысячи коней, наиболее подходящих для войны. Турки фракийские шлют нам по высокой цене коней самой дрянной породы, старых, загнанных, снедаемых таящимися в них болезнями: ибо продавать христианам здоровых коней или оружие считается у них грехом и преступлением. А предки наши довольствовались рожденными на родине лошадьми; они всегда были готовы к войне с копьями, щитами, доспехами и с мешками, полными муки. Героинь литовских, отправляющихся в храм или на пир, везут в парадных экипажах, то есть в висячих носилках, запряженных шестериком или восьмериком одного и того же цвета; а скиф безнаказанно уходит, ведя столько же связанных ремнями людей. А у татар, особенно богатых конями, не принято впрягать коней даже в повозку предводителя. Турки и прочие сарацины, сходящиеся пять раз в день в местах, предназначенных для молитвы, снимают обувь и моют холодной [водой] даже срамные свои места. Они, а также татары, москвитяне, ливонцы, пруссы, из бережливости непрерывно носят одну и ту же одежду, а у нас она и дорога и разнообразна.

У татар длинные туники без складок и сборок, удобные, легкие для верховой езды и сражения; их белые остроконечные войлочные шапки сделаны не для красоты; их высота и блеск придают толпам [татар] грозный вид и устрашают врагов, хотя почти никто из них не носит шлемов. Этому приему также подражают москвитяне. А делаются эти шапки из овечьей шерсти, часто моются и купленные за один грош долго им служат.

Хотя одни только москвитяне богаты соболями и другими подобными зверями, однако, запросто дорогих соболей не носят. Но, посылая их в Литву, нежных изнеженным, получают за них золото, а по краям своих шапок из козьей шерсти укрепляют золотые бляшки и драгоценные каменья. И не портят их ни дождь, ни солнце, ни моль, как соболей.

Конец второго фрагмента

 

Они [москвитяне] до такой степени не признают пряностей, что и за пасхальными трапезами довольствуются такими приправами: серой солью, горчицей, чесноком, луком и плодами своей земли не только простолюдины, но даже и высшая знать, и верховный вождь их, захвативший наши крепости, коих уже кичливо насчитывает.

На пиршественном столе князя среди золотых сосудов и местных яств [бывает] все же немного перца, однако его подают сырым отдельно в чашах, но никто к нему не прикасается. А литвины питаются изысканными заморскими яствами, пьют разнообразные вина, отсюда и разные болезни, Впрочем, москвитяне, татары и турки, хотя и владеют землями, родящими виноград, однако вина не пьют, но, продавая христианам, получают за него средства на ведение войны Они убеждены, что исполняют волю божью, если каким-либо способом истребляют христианскую кровь.

Татары перекопские точно так же не признают пряностей и пьют молоко и колодезную воду, которая во всей равнинной Таврике редко встречается не горькая, а еще реже – чистая разве только отыщется очень глубоко в недрах земли. Предки наши избегали заморских яств и напитков. Трезвые и воздержанные, всю свою славу они мыслили в военном деле, удовольствие – в оружии, конях, многочисленных слугах и во всем сильном и храбром, что служит Марсу; и когда они отражали чужеземцев, то расширили свои [пределы] от одного моря до другого, [и] называли их враги хоробра Литва, то есть храбрая Литва. Нет в городах литовских более часто встречающегося дела, чем приготовление из пшеницы пива и водки. Берут эти напитки [и] идущие на войну и стекающиеся на богослужения. Так как люди привыкли к ним дома, то стоит им только отведать в походе непривычной для них воды, как они умирают от боли в животе и расстройства желудка. Крестьяне, забросив сельские работы, сходятся в кабаках. Там они кутят дни и ночи, заставляя ученых медведей увеселять своих товарищей по попойке плясками под звуки волынки. Вот почему случается, что, когда, прокутив имущество, люди начинают голодать, то вступают на путь грабежа и разбоя, так что в любой литовской земле за один месяц за это преступление платят головой больше [людей], чем за сто или двести лет во всех землях татар и москвитян, где пьянство запрещено. Воистину у татар тот, кто лишь попробует вина, получает восемьдесят ударов палками и платит штраф таким же количеством монет. В Московии же нигде нет кабаков. Посему если у какого-либо главы семьи найдут лишь каплю вина, то весь его дом разоряют, имущество изымают, семью и его соседей по деревне избивают, а его самого обрекают на пожизненное заключение. С соседями обходятся так сурово, поскольку [считается, что] они заражены этим общением и [являются] сообщниками страшного преступления. У нас же не столько власти, сколько сама неумеренность или потасовка, возникшая во время пьянки, губят пьяниц. День [для них] начинается с питья огненной воды. Вина, вина!» - кричат они еще в постели. Пьется потом эта вот отрава мужчинами, женщинами, юношами на улицах, площадях, по дорогам; а отравившись, они ничего после не могут делать, кроме как спать; а кто только пристрастился к этому злу, в том непрестанно растет желание пить. Ни иудеи, ни сарацины не допускают, чтобы кто-то из народа их погиб т бедности – такая любовь процветает среди них; ни один сарацин не смеет съесть ни кусочка пищи, прежде чем она не будет измельчена и смешана, чтобы каждому из присутствующих досталось равное ее количество.

А так как москвитяне воздерживаются от пьянства, то города их славятся разными искусными мастерами; они, посылая нам деревянные ковши и посохи, помогающие при ходьбе немощным, старым, пьяным, [а также] чепраки, мечи, фалеры и разное вооружение, отбирают у нас золото.

Прежде москвитяне были в таком рабстве у заволжских татар, что князь их [наяду с прочим раболепием] выходил навстречу любому послу императора и ежегодно приходящему в Московию сборщику налогов за стены города и, взяв [его] коня под уздцы, пеший отводил всадника ко двору. И посол сидел на княжеском троне, а он сам коленопреклоненно слушал послов. Так что и сегодня заволжские происшедшие от них перекопские [татары] называют князя москвитян своим холопом, то есть мужиком. Но без основания. Ведь себя и своих [людей] избавил от этого господства Иван, дед того Ивана [сына] Василия, который ныне держит [в руках] кормило власти, обратив народ к трезвости и повсюду запретив кабаки. Он расширил свои владения, подчинив себе Рязань, Тверь, Суздаль, Володов и другие соседние княжества. Он же, когда король Польши Казимир и князь Литвы сражался в Пруссии с крестоносцам за границы королевства, а народ наш погрязал в распущенности, отнял и присоединил к своей вотчине литовские земли, Новгород, Псков, Север и прочие; он, спаситель и творец государства, был причислен своими [людьми] к лику святых. Ведь и стольный град свой он украсил кирпичной крепостью, а дворец – каменными фигурами по образцу Фидия, позолотив купола некоторых его часовен. Также и рожденный им Василий, поддерживая ту же трезвость и ту же умеренность нравов, в год 1514 в последний [день] июля отнятую у нас хитростью Михаила Глинского крепость и землю со Смоленском присоединил к своей вотчине. Вот почему он расширил стольный град свой Москву, включив в нее деревню Наливки, создание наших наемных воинов, дав ей название на позор нашего хмельного народа. Ведь «налей» соответствует латинскому «Infunde». Точно так же рожденный от него, правящий ныне, хотя и отдал нам одну крепость, но между тем в наших пределах воздвиг три крепости: Себеж, Велиж, Заволочье. Он в такой трезвости держит своих людей, что ни в чем не уступает татарам, рабом которых некогда был; и он оберегает свободу не мягким сукном, не сверкающим золотом, но железом; и он держит людей своих во всеоружии, укрепляет крепости постоянной охраной; он не выпрашивает мира, а отвечает на силу силой, умеренность его народа равна умеренности, а трезвость – трезвости татарской; говорят, что образом жизни он подражает образу жизни нашего героя Витовта.

Задание: Попробуй охарактеризовать образ власти Великих Московских князей у Михалона Литвина.